В прошлом месяце жительница Южной Кореи "воссоединилась" со своей умершей семилетней дочерью в виртуальной реальности для телевизионного шоу. Неудивительно, что реакция интернета была быстрой и острой, и многие люди осудили эту идею, сравнивая ситуацию с эпизодом в сериале «черное зеркало».
Однако, теряя близкого человека внезапно, - вполне естественно размышлять о шансе еще раз его увидеть. Мой отец покончил с собой, когда мне было пять лет, и я миллион раз думала о том, как бы мне хотелось поговорить с ним. Я размышляла о том, способны ли технологии воссоздать его образ, например, используя его фотографии и видео в качестве учебного материала для ИИ.
Встреча с моим отцом в виртуальной реальности, конечно, не то же самое, что увидеть его во плоти (что невозможно – пока?). Но технологии уже продвинулись до такой степени, что мы можем создавать очень убедительные “deepfakes”. Нравится кому-то это или нет, но воссоединение с умершими близкими в VR, вероятно, станет коммерчески доступной услугой в ближайшие несколько лет, а пока стоит готовиться и изучать различные эмоциональные последствия. Например, если аватар умершего человека сформирован не совсем правильно или выглядит слишком карикатурно, тонет в текстурах виртуальных объектов, а голос звучит неестественно. Как в таком случае скорбящий мозг будет реагировать? Будет ли наносить эмоциональный ущерб периодическая реклама, прерывающая погружение виртуальной реальности или отключение VR-шлема по окончании сеанса терапии?
Многие люди видят своих родственников во сне и можно утверждать, что виртуальная реальность, по сути, то же самое, но с лучшей графикой и осознанностью. Ведь сны как правило туманны и вытянуты непосредственно из воспоминаний, а искусственный интеллект, создающий портрет бабушки из ограниченной базы видеозаписей, может показать ее выразительный образ, но с некоторыми ошибками. Это не означает, что идея не несет никакой ценности вообще. Многие люди, проходя интенсивную терапию в связи с утратой близкого человека, выполняют такие упражнения, как разговор с пустым стулом, представляя, что вместо него сидит тот самый родственник, чтобы вернуться к сценам счастливых воспоминаний. Некоторые из таких упражнений являются хорошей терапией и помогают жить дальше. Возможно, если я услышу, как мой отец говорит:” Я люблю тебя, я скучаю по тебе, это не твоя вина", - то эти слова его голосом подарят мне завершенность, и я смогу его отпустить.
Тем не менее, если VR-терапия утраты принесет пользу, она должна быть доступна с ограничениями и под наблюдением опытных специалистов в области психологии. Я бы точно окунулась в мир фантазий и пренебрегла бы реальной жизнью, зная, что в углу моей квартиры стоит коробка с копией отца. Кто-то, потерявший ребенка на прошлой неделе, вполне может погибнуть в пикселизированном мире, где можно быть с любимым человеком “вместе”.
Иными словами, пользу или вред принесет оживление умерших, как и во всем технологическом, полностью зависит от того, как это реализовано. Встреча с виртуальным родственником под контролем опытного терапевта, может стать способом исцеления от боли утраты, может стать подарком судьбы или, наоборот, вызвать настоящую зависимость. Рано или поздно данная VR технология станет доступнее и важно понимать, как это повлияет на психологическое здоровье каждого отдельного человека, желающего получить опыт виртуальной встречи с близким родственником.